Мартин Гарднер. ОСТРОВ ПЯТИ КРАСОК (1)

Тут мы и подошли к тому самому месту, с которого я начал свой рассказ. У подрядчика, принимавшего заказы на выполнение строительных работ, мы взяли напрокат дюжину распылителей краски. Я купил двадцать тысяч галлонов самой дешевой краски, какую только смог найти, — водоэмульсионную, английского производства. Вернувшись на остров, мы без труда набрали бригаду мальчишек племени хийику и обучили их, как пользоваться распылителями краски.

Агуз был назначен бригадиром. Территорию каждого племени мы метили краской того же цвета, какой был на моей «карте». Закрашивать всю территорию потребовало бы слишком больших затрат, поэтому мы решили распылять краску пятнами диаметром около десяти футов с интервалами в сто футов. С самолета территория каждого племени казалась бы раскрашенной в горошек, и границы были бы легко различимы. На открытых участках работа продвигалась быстро, но там, где земля была скрыта под почти непроницаемым пологом джунглей, нам довелось столкнуться с немалыми трудностями. Мальчишкам приходилось карабкаться на деревья и распылять краску по самым верхушкам.

Каждый день я сопровождал бригаду, чтобы проследить за работой. Все было сделано как надо. В том, что четыре территории имели общие границы, сомнений не было: у каждой из них к какомунибудь участку границы примыкала территория другого цвета.

Решающим должен был быть пятый цвет!

К распылению желтой краски мы приступили на двенадцатый день работы. Желтая территория граничила с красной, зеленой и пурпурной. Мы приближались к синей территории. Нервы мои были напряжены до предела.

Бригада маляров медленно продвигалась сквозь подлесок. Заходившее солнце отбрасывало длинные тени. Попугай с красивым ярким оперением, получив свою порцию краски из распылителя, с шумом взлетел и скрылся, издавая пронзительные крики. Небольшая коричневая змея, обрызганная желтой краской, шипя уползла в укромное местечко. Неожиданно я схватил Альму за плечо.

— Клянусь тенью Мебиуса! — воскликнул я хрипло не в силах унять бешено колотившееся сердце. — Я вижу отсюда синие пятна!

В прекрасных серых глазах Альмы вспыхнуло торжество.

— Так кто был прав?

Я уселся на большой пень и вытер пот, градом катившийся по лицу. Голова раскалывалась от нестерпимой боли. В висках стучало. Сквозь монотонный неумолчный гул насекомых издали доносился четкий, зажигательный ритм барабанов бебопулу. Агуз стоял, поигрывая брелоком, в ожидании дальнейших приказаний.

Я был в полной растерянности. Строго говоря, пять областей никак не могли иметь общие границы. Я знал, что проблему четырех красок удалось доказать для случая, когда число стран не превышает 35. Но что если в эти доказательства вкралась какая-нибудь ошибка? Если остров действительно опровергает утверждение проблемы четырех красок, мое открытие станет одним из величайших поворотных пунктов в топологии! Я стряхнул с фляги какого-то белого муравья или термита и отхлебнул большой глоток воды. Мало-помалу мне становилось лучше.

Через несколько дней, когда очередным рейсом прилетел самолет из Монровии, мы решили произвести аэрофотосъемку острова. К сожалению, самолетик был маленьким с двумя открытыми кабинами, поэтому лететь мог только фотограф с камерой. Как только снимки будут сделаны, пилот высадит фотографа, и возьмет меня, чтобы я мог с воздуха посмотреть на раскрашенный остров.

Я нервно обмахивался шлемом и наблюдал за тем, как самолет, медленно описав круг над островом, пошел на снижение. Пробежав немного, самолет остановился, и фотограф спрыгнул на землю. Я поспешно подбежал, намереваясь занять место в кабине, но пилот, грубоватый на вид африканец, великолепно говоривший по-английски, покачал головой.

— Съемки заняли больше времени, чем я рассчитывал, — сказал он твердо. — Мне необходимо через полчаса вернуться в Монровию. Жаль, но ничего не поделаешь. Вернусь через неделю. Тогда и покатаю вас.

Напрасны были мои мольбы и просьбы. Когда самолет взлетел, я обернулся к фотографу.

— На что хоть похож остров сверху?

Фотограф нахмурился.

— Не могу вам сказать. Цвета переплелись весьма причудливо. Я пытался набросать эскиз, но задача оказалась слишком сложной, и ее пришлось оставить.

Я спросил, не состояла ли какая-нибудь область из нескольких отдельных частей, полностью окруженных другим цветом. Фотограф отрицательно покачал головой.

— Все территории были из одного куска. И все доходили до побережья.

— Гм, интересно, — пробормотал я. И тут мне в голову пришла мысль, окончательно доконавшая меня. Я стукнул себя по лбу и застонал.

Альма, думая, что мне плохо, плеснула мне в лицо холодной воды из лагерного колодца, принесенной в сосуде из высушенной тыквы. Я сел на землю и схватился за голову обеими руками, пытаясь хоть как-то унять пульсирующую боль.

Вы спросите, что случилось? Внезапно я пояял, что если территория каждого племени имеет выход к морю, то море граничит с территориями всех пяти племен. Море было шестым цветом!

Проявить цветную пленку в лагере или в Монровии было невозможно. Не оставалось ничего другого, как ждать, пока мы вернемся домой.

Через три дня хлынул тропический ливень. Он шел, не переставая, до конца недели. Когда пилот прилетел на остров очередным рейсом, он сообщил, что всю краску смыло.

Нетерпение, с которым я ожидал увидеть снимки, достигло таких размеров, что я не мог дождаться, когда Альма завершит работу на острове. Обратным рейсом я улетел в Монровию, а оттуда на теплоходе вернулся в Штаты.

В Нью-Йорке я отдал проявить снимки в фотолабораторию, и когда зашел получить их через несколько дней, глаза мои были красны от бессонницы.

— Боюсь, что ваш фотограф выбрал не тот светофильтр, — сказал лаборант, показывая мне пленку на просвет.

На всех снимках остров получился сплошным темно-красным пятном! Я взял снимки и побрел вдоль улицы, бессознательно бормоча себе под нос.

Мои академические обязанности не позволяли мне вернуться на остров раньше следующей осени. Вернувшись к себе в Чикаго, я попытался рассказать коллегам об острове с пятью территориями, но, слушая меня, они только печально качали головами и вежливо улыбались. Некий профессор из Висконсина, сообщили мне коллеги, сумел доказать гипотезу четырех красок для случая, когда число стран не превышает 83. Декан предложил мне месячный отпуск.

— Вы очень устали, вам нужно отдохнуть, — были его слова.

К концу лета я снова набрал свой обычный вес. Настроение мое начало улучшаться. Я тщательно изучил расписание авиарейсов на Монровию: во мне созрело решение вернуться на остров и выкрасить его еще раз.

На остров я попал только в конце сентября через несколько месяцев после того, как Альма и ее студенты покинули его.

Отыскать территорию хийику оказалось довольно трудно. Наконец я объяснил одному из хийику, что хочу видеть Агуза. Тот привел меня к большой хижине на окраине деревни. За хижиной возвышалось какое-то странное сооружение, блестевшее в ярких лучах света. По виду оно было сделано из полированных стальных пластин, скрепленных болтами.

Агуз вышел навстречу мне из хижины. Вслед за ним в дверном проеме показался белый человек плотного сложения, в котором я узнал… Ноги мои стали ватными! Не может быть! Как же так? Ведь он давно… Но это был он — профессор Станислав Сляпенарский собственной персоной!

Агуз ухмыльнулся и поспешил поддержать меня. Профессор принялся обмахивать меня своим шлемом. Он выглядел лучше, чем когда-либо. Борода осталась такой же рыжей. Лицо и лысую голову покрывал густой загар. Сляпенарский и Агуз ввели меня в хижину, мы уселись в удобные кресла.
[1] [2] [3] [4]