6 (1)

Тот энергично затряс головой.

– Я ведь еще не закончил. Я исследовал статистическимассовый скелет явления. Анализ каждого случая в отдельности, изучение процессов, вызывающих движение покойников, требуют дальнейших исследований. Но это уже вне моей компетенции.

– Ага, теперь понял. По-твоему, уже ясно, почему встают множество покойников, загадкой остается, почему встает каждый отдельно взятый покойник, да?

Сисс поджал губы, и уголки их моментально поползли вниз. Ответил он спокойным тоном, но гримаса эта свидетельствовала о некотором пренебрежении к собеседнику.

– Существование двух уровней явлений - факт, и насмешками этого не изменишь. К примеру, в крупном городе раз в пять дней раздается выстрел. Так утверждает статистика. Но если ты сидишь у окна и пуля разбивает стекло над твоей головой, ты не станешь рассуждать: «Ага, уже выстрелили, следующий раз выстрелят не раньше чем через пять дней». Нет, ты сразу поймешь, что напротив находится вооруженный человек, может даже безумец, и безопасней будет нырнуть под стол. Так что вот тебе разница между статистически массовым прогнозом и частным случаем, хотя этот частный случай и подчиняется общему закону.

– Ну а вы что собираетесь предпринять? - обратился Блак к Грегори.

– Искать того, кто это сделал, - невозмутимо ответил лейтенант.

– Ах, так? Ну конечно… конечно, как специалист по частным случаям. Значит, вы не верите в вирус?

– Нет, что вы, верю. Только это вирус весьма специфический. К счастью, он имеет массу особых примет. Например, он любит темноту и безлюдье и потому действует только ночью и в самых глухих углах. Полицейских же избегает как огня, очевидно, они к нему невосприимчивы. Зато любит дохлых животных, особенно кошек. Интересуется также литературой, но ограничивается чтением прогнозов погоды.

Стоило посмотреть, с каким удовольствием писатель слушал тираду Грегори. Он буквально расцвел, а когда начал говорить, на лице у него сияла улыбка.

– О инспектор, приметы эти настолько обобщенные, что по ним можно заподозрить кого угодно. К примеру, того, кто забрасывает землю камнями. Метеориты ведь тоже падают чаще всего вдали от населенных мест, от людских и полицейских глаз, притом ночью, и более того, перед рассветом, в чем и проявляется особое коварство, поскольку стражи порядка, изнуренные ночным бодрствованием, в это время сладко спят. Сисс, если вы его спросите, скажет, что та часть земли, которая подвергается бомбардировке метеоритами, находится в зоне отступающей ночи и является авангардом планеты в ее космическом путешествии. Известно, на переднее стекло автомобиля падает больше листьев, чем на заднее. Но если вам обязательно нужен преступник…

– Речь идет не о том, падают или не падают метеориты, существуют или не существуют вирусы; дело в том, что подобные явления может имитировать некто весьма конкретный и живой. Вот его-то я и ищу, по-своему, грубо, не думая о создателе метеоритов и звезд, - ответил Грегори несколько резче, чем хотел бы.

Писатель не сводил с него глаз.

– О, вы его найдете. За это я вам ручаюсь. Впрочем… впрочем, он уже у вас в руках.

– Да? - Лейтенант поднял брови.

– Ну, возможно, вы его не схватите, то есть не соберете достаточно улик и доказательств, чтобы надеть на него наручники, но суть-то не в этом. Непойманный преступник - это всего лишь ваше поражение, еще одно дело, сданное в архив без завершающего резюме. А вот преступник несуществующий, которого нет и никогда не было, - это пострашнее, это пожар архива, это смешение языков в бесценных папках, это конец света! Существование преступника, изловленного или неизловленного, для вас ведь не вопрос успеха либо поражения, а смысла либо бессмысленности вашей деятельности. А поскольку в этом человеке оправдание вашего существования, ваше спокойствие и спасение, вы его так или иначе схватите, накроете этого гнусного негодяя, даже если его и нет!

– Одним словом, я являюсь жертвой мании преследования, маньяком, действующим наперекор фактам? - сощурив глаза, поинтересовался Грегори. Спор начал его злить, и он готов был закончить его любым способом, даже грубостью.

– Газеты затаив дыхание ждут показаний того констебля, что убежал от покойника, - заметил Блак. - Вы, полагаю, тоже! И большие надежды вы возлагаете на них?

– Нет.

– Я так и думал, - сухо констатировал писатель. - Если, придя в себя, он сообщит, что собственными глазами видел воскрешение, вы решите, что ему померещилось, что нельзя верить словам человека, перенесшего тяжелейшее сотрясение мозга. Это, кстати, подтвердит любой врач. Или же решите, что преступник оказался куда хитрее, чем вы предполагали, что он применил невидимую нейлоновую жилку или намазался абсолютно черным веществом и сам стал невидим. Для вас, инспектор, существуют одни Варравы, и потому, даже если бы вы своими глазами увидели воскрешение покойника и услышали голос, изрекающий: «Лазарь, восстань!» - то все равно остались бы самим собой. Самим собой, то есть жертвой галлюцинации, миража или ловкого мошенничества. Оттого вы никогда и ни за что не откажетесь от преступника, поскольку его существование является оправданием вашего!

Грегори, поклявшийся в душе спокойно выслушать все, что скажет Блак. попытался усмехнуться, но у него не получилось. Он почувствовал, что бледнеет.

– Выходит; я - один из стражников, карауливших гроб господень? А может, все-таки Павел - перед обращением? Такого шанса вы мне не хотите оставить?

– Нет. - ответил писатель. - Это не я, это вы отнимаете у себя такой шанс. Вопрос ведь упирается не в методологию, статистику или систематику следствия, а в веру. Вы верите в преступника, и так оно и должно быть. Должны существовать и такие полицейские, и такие гробы.

– Еще лучше, - заметил Грегори и рассмеялся, очень неестественно. - Выходит, я даже действую не по своей воле, а в рамках трагедии? А может, трагифарса? Что ж, если вы настолько любезны, что согласны играть в нем роль хора…

– Разумеется, - прервал его писатель. - Это моя профессия.

Сисс, нетерпеливо слушавший их спор, не выдержал.

– Армур, голубчик, - с укором произнес он, - не надо все доводить до абсурда. Я знаю, ты любишь парадоксы, они для тебя то же, что для рыбы вода…

– Рыба не создает воды, - заметил Блак, но доктор не обратил внимания на эту реплику.

– Речь-то идет не о лирике, не о драматизации, а о фактах. Entia non sunt multiplicanda [Единичное не есть множественное (лат.)], ты-то это должен бы знать. Установление структуры явления не имеет ничего общего с верой. Самое большее - рабочая гипотеза, с которой начинается исследование, может оказаться ошибочной. А утверждение, что существует некий «преступник», и является такой ошибочной гипотезой…

– Факты существуют только там, где нет человека, - ответил писатель. - Стоит появиться человеку, и на сцену выступают интерпретации. Факты? Да ведь лет тысячу назад такое происшествие дало бы начало новой религии. И естественно, антирелигии. Появились бы толпы верующих и жрецов, массовые видения, пустые гробы растащили бы по щепочкам на реликвии, слепые бы прозрели, а глухие - услышали… Сегодня, надо признать, все выглядит куда как убого, никаких мифов, и палач не угрожает тебе пытками за твою статистическую ересь, зато на этом зарабатывает бульварная пресса. Факты? Дорогой ты мой, это проблема твоя и инспектора. Оба вы верующие, но верующие под стать нашему времени. Инспектор, надеюсь, вы не обиделись на меня из-за нашего маленького спора? Я ведь вас совершенно не знаю и не могу категорически утверждать, что вы не станете Павлом. Но даже если это и произойдет, Скотленд-Ярд-то останется. Ибо полиция никогда не обращается. Не знаю, заметили ли вы это?

– Все ты превращаешь в шутку, - укоризненно произнес Сисс.
[1] [2] [3] [4]