II. Среди немыслимых побед цивилизации мы одиноки,как карась в канализации

[1] [2]

II. Среди немыслимых побед цивилизации мы одиноки,как карась в канализации

Из нас любой,пока не умер он,
себя слагает по частям
из интеллекта,секса,юмора
и тношения к властям.
Когда– нибудь,впоследствии,потом,
но даже в буквари поместят строчку,
что сделанное скопом и гуртом
расхлебывает каждый в одиночку.
С рожденья тягостно раздвоен я,
мечусь из крайности в конец,
родная мать моя – гармония,
а диссонанс – родной отец.
Между слухов,сказок,мифов,
просто лжи,легенд и мнений
мы враждуем жарче скифов
за несходство заблуждений.
Кишат стареющие дети,
у всех трагедия и драма,
а я гляжу спектакли эти
и одинок,как хер Адама.
Не могу эту жизнь продолжать,
а порвать с ней мучительно сложно;
тяжелее всего уезжать
нам оттуда,где жить невозможно.
В сердцах кому-нибудь грубя,
ужасно вероятно
однажды выйти из себя
и не войти обратно.
Каждый сам себе – глухие двери,
сам себе преступник и судья,
сам себе и Моцарт и Сальери,
сам себе и жолудь и свинья.
У нас пристрастие к словам -
совсем не прихоть и не мания;
слова необходимы нам
для лжи взаимопонимания.
То наслаждаясь,то скорбя,
держась пути любого,
будь сам собой,не то тебя
посадят за другого.
По образу и духу своему
Создатель нас лепил,творя истоки,
а мы храним подобие Ему
и,может,потому так одиноки.
Не прыгая с веком наравне,
будь человеком;
не то окажешься в говне
совместно с веком.
Гляжу,не жалуясь,как осенью
повеял век на пряди белые,
и вижу с прежним удовольствием
фортуны ягодицы спелые.
Вольясь в земного времени поток
стечением случайных совпадений,
любой из нас настолько одинок,
что счастлив от любых соединений.
Не зря ли знаньем бесполезным
свой дух дремотный мы тревожим?
В тех,кто заглядывает в бездну,
она заглядывает тоже.
Есть много счастья в ясной вере
с ее тяжелым грузом легким,
да жаль,что в чистой атмосфере
невмочь моим тяжелым легким.
Непросто – думать о высоком,
паря душой в мирах межзвездных,
когда вокруг под самым боком
сопят,грызут и портят воздух.
Мы делим время и наличность,
мы делим водку,хлеб,ночлег,
но чем отчетливее личность,
тем одиноче человек.
И мерзко,и гнусно,и подло,
и страх,что заразишься свинством,
а быдло сбивается в кодло
и счастливо скотским единством.
Никто из самых близких поневоле
в мои переживания не вхож,
храню свои душевные мозоли
от любящих участливых галош.
Разлуки свистят у дверей,
сижу за столом сиротливо,
ребята шампанских кровей
становятся бочками пива.
Возделывая духа огород,
кряхтит гуманитарная элита,
издерганная болью за народ
и сменами мигрени и колита.
С успехами наук несообразно,
а ноет – и попробуй заглуши -
моя неоперабельная язва
на дне несушествующей души.
Эта мысль – украденный цветок,
просто рифма ей не повредит:
человек совсем не одинок -
кто– нибудь всегда за ним следит.
С душою,раздвоенной,как копыто,
обеим чужероден я отчизнам -
еврей,где гоношат антисемиты,
и русский,где грешат сионанизмом.
Теснее круг. Все реже встречи.
Летят утраты и разлуки;
иных уж нет,а те далече,
а кто ослаб,выходит в суки.
Бог техники – иной,чем бог науки;
искусства бог – иной,чем бог войны;
и Бог любви слабеющие руки
над ними простирает с вышины.
За столькое приходится платить,
покуда протекает бытие,
что следует судьбу благодарить
за случаи,где платишь за свое.
В наших джунглях,свирепых и каменных,
не боюсь я злодеев старинных,
а боюсь я невинных и праведных,
бескорыстных,святых и невинных.
Уходят сыновья,задрав хвосты,
и дочери томятся,дома сидя;
мы садим семена,расти цветы,
а после только ягодицы видим.
Когда кругом кишит бездарность,
кладя на жизнь свое клише,
в изгойстве скрыта элитарность,
весьма полезная душе.
Мне жаль небосвод этот синий,
жаль землю и жизни осколки;
мне страшно,что сытые свиньи,
страшней,чем голодные волки.
Друзья всегда чуть привередливы.
И осмеять имеют склонность.
Друзья всегда чуть надоедливы.
Как верность и определенность.
Господь посеял нас,как огород,
но в зарослях растений,Им растимых,
мы делимся на множество пород,
частично вообще несовместимых.
Живу я одиноко и сутуло,
друзья поумирали или служат,
а там,где мне гармония блеснула,
другие просто жопу обнаружат.
С моим отъездом шов протянется,
кромсая прямо по стране
страну,которая останется,
и ту,которая во мне.
Я вдруг утратил чувство локтя
С толпой кишашего народа,
И худо мне,как ложке дегтя,
Должно быть худо в бочке меда.
На дружеской негромкой сидя тризне,
я думал,пепел стряхивая в блюдце,
как часто неудачники по жизни
в столетиях по смерти остаются.
Где страсти,ярость и ужасы,
где рать ополчилась на рать,
блажен,в ком достаточно мужества
на дудочке тихо играть.
Смешно,как люто гонит нас
в толкучку гомона и пира
боязнь остаться лишний раз
в пустыне собственного мира.
Разлад отцов с детьми – залог
тех постоянных изменений,
в которых что-то ищет Бог,
играя сменой поколений.
Свои черты,штрихи и блики
в душе у каждого и всякого,
но непостижимо разнолики,
мы одиноки одинаково.
Меняя цели и названия,
меняя формы,стили,виды,-
покуда теплится сознание,
рабы возводят пирамиды.
Смешно,когда мужик,цветущий густо,
с родной державой соли съевший пуд,
внезапно обнаруживает грустно,
что,кажется,его давно ебут.
Блажен,кто в заботе о теле,
всю жизнь положил ради хлеба,
но небо светлее над теми,
кто изредка смотрит на небо.
Свечение души разнообразно,
незримо,ощутимо и пронзительно;
душевная отравленность – заразна,
душевное здоровье – заразительно.
Уехать. И жить в безопасном тепле.
И помнить и мучиться ночью.
Примерзла душа к этой стылой земле,
вросла в эту гиблую почву.
Во всем,что видит или слышит,
предлог для грусти находя,
зануда – нечто вроде крыши,
текущей даже без дождя.
Друзья мои! Навек вам нежно предан,
я щедростью душевной вашей взыскан;
надеюсь,я не буду вами предан,
и этот долг не будет вами взыскан.
На нас нисходит с высоты
от вида птичьего полета
то счастье сбывшейся мечты,
то капля жидкого помета.
Жил человек в эпохе некой,
твердил с упрямостью свое,
она убила человека,
и стал он гордостью ее.
Нету бедственней в жизни беды,
чем разлука с любимой сумятицей:
человек без привычной среды
очень быстро становится Пятницей.
Проста нашей психики сложность,
ничуть не сложнее,чем прежде:
надежда – важней,чем возможность
когда– нибудь сбыться надежде.
Мы – умны,а вы – увы,
что печально,если
жопа выше головы,
если жопа в кресле.
Звоните поздней ночью мне,друзья,
не бойтесь помешать и разбудить;
кошмарно близок час,когда нельзя
и некуда нам будет позвонить.
[1] [2]


Добавить комментарий

  • Обязательные поля обозначены *.

If you have trouble reading the code, click on the code itself to generate a new random code.