Глава 22 (1)

– Извините, Майкл, – прошептал он. – Мне ужасно неловко.

– Не разговаривайте, Андреас, – сказал Майкл.

Бейнс устроился рядом с Хеггенером и обратился к севшему за руль Калли:

– Ко мне, Дейв. И побыстрей.

Майкл, стоя рядом со спасателями, проводил взглядом отъехавшую машину. Он посмотрел на двух парней. Это были юноши лет двадцати, с простыми, еще мальчишескими лицами. За эти месяцы они не раз попадались Майклу на глаза, но он как-то не замечал их. Может быть, один или два раза, проходя мимо, он сказал им: «Привет». Майкл не знал имен этих, как говорила Ева, американских крестьян, после окончания сезона перебивавшихся случайными заработками. Но сейчас, глядя на усталые лица ребят, измученных ночными поисками человека, с которым они даже не были знакомы, Майклу захотелось обнять спасателей, заплакать вместе с ними, сказать, что он полюбил их. Но он лишь промолвил:

– Господи, как здорово, что есть на свете парни вроде вас.

Он подошел к «порше», укрепил лыжи на стойках и, обессиленный, посидел несколько минут за рулем не двигаясь. Мотор завелся с трудом. Майкл с предельной осторожностью поехал к Бейнсу.

Доктор, медсестра и Калли сняли с Хеггенера одежду и положили его на операционный стол, накрытый простыней. Врач сделал укол морфия и начал медленно вправлять лодыжку. Хеггенер лежал почти без сознания, но когда в комнату вошел Майкл, австриец еле заметно улыбнулся и прошептал:

– Вы были правы, Майкл, этот спуск не для меня.

Через минуту Хеггенер уже спал.

– Он выживет, – сказал Бейнс. – Еще четверть часа… – Врач покачал головой и не закончил фразу. – Не знаю, каким чудом и почему, но он будет жить.

Когда на ногу Хеггенера наложили гипс и медсестра вызвала из Ньюбери машину «скорой помощи», Майкл и Калли вышли на улицу. Над горами в голубом небе сияло солнце, ветер, теперь уже южный, нежно ласкал кожу, кое-где появились ручейки талой воды. Калли взглянул на небо и глубоко вдохнул воздух.

– Кончилась зима, – заметил он. – Еще одна. Не знаю, радоваться этому или огорчаться.

– Радоваться, – сказал Майкл. – Радоваться.

– Сегодня утром они смилостивились, – произнес Хеггенер, лежа на больничной койке с ногой, подвешенной на проволочной рамке, – и вычеркнули меня из списка критических пациентов.

Три дня он находился в тяжелом состоянии, но теперь боль в сломанной ноге почти утихла, и, как успокоил Майкла доктор Бейнс, Хеггенер, по всем признакам, начал возвращаться к жизни. Майклу позволяли проводить у Андреаса не более минуты в день, и Бейнс предупредил его, что не следует расходовать силы Хеггенера на разговоры. К австрийцу вернулся нормальный цвет лица, он спокойно лежал, глубоко вдыхая теплый и ароматный весенний воздух, проникавший в залитую ярким солнечным светом палату через широко распахнутое окно.

Было субботнее утро. В машине Майкла лежали ботинки и костюм для прыжка, назначенного на полдень.

– Сегодня вы выглядите особенно хорошо, – заметил Хеггенер. – Словно вас ждет нечто приятное.

– Верно, – согласился Майкл. – Я собираюсь вкусно поесть и отправиться на прогулку в лес.

Ему почему-то показалось бестактным говорить о затяжном прыжке человеку, прикованному к постели. «Расскажу ему об этом позже», – подумал Майкл.

– Доктор Бейнс вас хвалит.

– За что?

– За то, что вы живы.

Хеггенер усмехнулся:

– Это удается многим.

– Он сказал, вы висели на волоске, – серьезно произнес Майкл. – Если бы вы заснули…

– Я сознательно старался не заснуть, – сказал Хеггенер. – Не зря же я провел столько лет в горах. Когда мне удалось отползти к деревьям и вырыть в снегу нору, я решил, что у меня есть шанс. Я понял, что не хочу умирать. Поэтому я сделал все, чтобы избежать смерти – постоянно шевелился и не закрывал глаза. Знаете, ночью я слышал, как вы звали меня, и пытался ответить, но меня завалило снегом и ветер выл очень громко. По голосам я понял, что вы ушли вниз. Признаюсь, после этого некоторое время мне было трудно держать глаза открытыми.

– Что вас заставило это сделать, Андреас? Пойти одному в плохую погоду, да еще на такой склон? Вы сознавали опасность?

– Да, сознавал, – ответил Хеггенер. – Но, вероятно, не до конца. Днем я получил телеграмму. От Евы. Она сообщала, что если я немедленно не прилечу в Австрию, она подаст на развод и выйдет замуж за другого. – Он вздохнул. – Я не мог оставаться дома, мне требовалась физическая разрядка. Решающее испытание, которое окончательно ответило бы на вопрос, жить мне или нет. Помните, я и раньше хотел спуститься по этой трассе; момент был самый подходящий.

– Вы поедете в Австрию?

– Вероятно, если бы на горе ничего не произошло, я вернулся бы домой, собрал вещи и на другой день вылетел в Европу, – произнес Хеггенер голосом, звучавшим чуть громче шепота, – но, беспомощно лежа под слоем снега, я сделал выбор. Есть в жизни вещи – такие, например, как сама жизнь, – сохранить которые можно лишь ценой огромных жертв. В моем случае я пытаюсь сохранить самого себя. Долгое время, наверное, я буду безутешен, но сохраню независимость и в конце концов освобожусь от привязанности к Еве. 24 Полно, полно, Гульда, слезы тут не помогут (нем.). 25 Его нет. Катается на лыжах (нем.).
[1] [2] [3] [4]