ГЛАВА 22

Как бы то ни было, следует указать, что в ряде случаев, не касающихся дела Валленберга, абсолютно надежным источником считать Судоплатова не приходится. Примером тому служат весьма убедительно опровергнутые его сенсационные утверждения о том, что Роберт Оппенгеймер, Нильс Бор и другие участники Манхэттенского проекта передали секреты изготовления атомной бомбы Сталину. Что же касается Валленберга, то, подобно многим другим авторам, утверждавшим, что им удалось раскрыть тайну его исчезновения, Судоплатов не приводит никаких подтверждающих его теорию документов. Соглашаясь, что ключевая в деле папка с документами пропала, Судоплатов пишет, что он уверен: где-то в Кремле — в разделах Молотова или Хрущева в Президентском архиве или в архивах Министерства государственной безопасности, — где-то там должно лежать избежавшее уничтожения письмо, содержащее голую правду.

В расследовании дела Валленберга все перечисленные Судоплатовым хранилища были тщательно проверены независимыми исследователями, но ни в одном из них решающий документ найден не был. Когда я через одного коллегу в Москве стал договариваться о проведении подобных же поисков, мне сказали: «Не тратьте денег и времени. Все уже проверено и перепроверено, там ничего нет».

Так что в конечном итоге все «открытия» Судоплатова, в сущности, известны по другим опубликованным источникам и не содержат ничего нового, кроме одного — утверждения, что Валленберг умер от инъекции яда, сделанной ему зловещим начальником «лаборатории X». А эта история далека от убедительности.

За время своей работы члены международной комиссии перебрали десятки тысяч регистрационных тюремных карточек: они надеялись обнаружить следы местопребывания Валленберга за пределами его последнего официально признанного места заключения — тюрьмы на Лубянке. В процессе поиска обнаружилось, что многим заключенным-иностранцам давались подложные имена или же им присваивались номера без имени. Это делает поставленную задачу еще труднее. «Если такое случилось с Валленбергом, — говорили члены комиссии, — отыскать его карточку и, значит, узнать о постигшей его судьбе будет почти невозможно».

Мы вправе спросить: что же следует из этой мучительной тайны? Исключая возможность, что Валленберг по-прежнему жив, и оставляя ее только для истинно верующих, мы наверняка придем к заключению, что он погиб, хотя не в тот момент, на который указывали советские власти, и уж точно не от сердечного приступа. Все вопросы, когда, как и где он встретил свою смерть, по-видимому, останутся без ответа, так же как неразгаданной останется тайна, почему и кем была изъята или уничтожена папка с его личным делом.

Но мы обязаны — памяти Валленберга и истории — искать ответы на эти вопросы. Вот почему непрекращающиеся усилия тех, кто упорствует в таких поисках, заслуживают нашей полной поддержки и одобрения, даже если мы не разделяем их веру в то, что Валленберг до сих пор жив.

И еще… Даже скептиков и неверующих одолевает время от времени мучительное сомнение — а вдруг существует один шанс из миллиона, что он все-таки жив. Валленберг определенно заслужил право на такой шанс.

Палко Форгац, один из десятков тысяч, спасенных им от газовой камеры, сказал после войны:

«Он был более велик, чем герои древности. Он творил добро не во благо человечества, а просто ради добра. Он никогда ничего не требовал и не ждал благодарности за то, что делал. Он знал, что люди слабы и ничтожны, и не стремился сделать их лучше. Он только хотел им помочь». 92 В 1957 году Кремль официально уведомил правительство Венгрии, что Лангфельдер умер в тюрьме на Лубянке в марте 1948 года. Как и в случае с Валленбергом, указанная естественная причина смерти представляется крайне невразумительной. До ареста Лангфельдер отличался отменным здоровьем.
[1] [2]