Министр обороны
[1] [2] [3]– Отставить смех! – ротный был очень серьезен.
Намубеков смотрел черными глазами на генерала и молчал.
– Открой котелки, сынок. И не делай умное лицо, ты же все-таки военный.
Запах, вырвавшийся из-под крышки первого котелка, отшатнул строй.
Запах, шедший из второго котелка, был не лучше первого.
– Ты из таких котелков есть собираешься или это новый вид неконвенционального оружия? – даже не улыбнулся генерал. – Ротный, сколько у тебя солдат в роте?
– Тридцать четыре.
– А почему я вижу только тридцать? Где еще четверо? Где остальные? Немедленно привести и всех отсутствующих построить в одну шеренгу. Нет, пусть встанут на крайний фланг. Им должно быть стыдно, что их товарищи уже Родину защищают, а они ни лыком, ни рылом. И найти всех, а то сам поднимусь и отыщу каждого по запаху.
– Тараман, бегом в роту, сюда всех остальных.
– Ты старшина? – уточнил генерал. – Тогда ты тут. Пошли человека за людьми.
– Ханин, – сказал Тараман.
Я, бросив вещмешок, сорвался с места в казарму. Найдя спрятавшихся в бытовке, сушилке и под кроватью солдат, я вытолкал их на улицу. Вещмешков на них уже не хватало.
– Вот. Еще и солдаты без оружия. Где ваши вещи, сынки?
– А каптерка закрыта. Старшина здесь, – выкрутился кто-то из вновьприбывших.
– Не надо из меня делать дурака! Я и так прослужил в армии двадцать пять лет! Старшина, посмотри. У тебя всего один солдат имеет нормально сложенный вещмешок. Один. Как фамилия?
– Рядовой Заздаев.
– Вот. Молодец. Настоящий солдат. Учитесь у него. А я не твою фотографию видел на первой странице "Красной Звезды"?
– Так точно. Мою! – улыбка Заздаева задевала мочки ушей.
Историю с фотографией знала уже вся часть. Во время моего наряда по роте к нам в расположение зашел замполит батальона с парнем в гражданской одежде. Через плечо гражданского висела большая кожаная сумка фотографа.
– Ханин, у тебя солдаты в роте есть?
– Только наряд.
– Выдели мне одного солдата на полчасика.
Понимая, что второго дневального пользы больше, чем от Заздаева, я предложил замполиту последнего.
– Только мне нужно, чтобы солдат был с автоматом, – сказал фотограф.
– Заздаев с автоматом? Это нонсенс.
– А ты выдай ему без патронов.
– И без бойка. А давайте я ему лучше метлу дам?
– Выдай автомат, каску, "лифчик" и плащ-палатку, – потребовал замполит. – Под мою ответственность.
Через полчаса мне солдата вернули с полным комплектом. А через месяц мы, получив журнал "Красная Звезда", увидели рожу стрелка по веткам на первой обложке с надписью "Рядовой Заздаев, отличник боевой и политической подготовки демонстрирует старшим офицерам высших курсов "Выстрел" имени маршала Шапошникова стрельбу из окопа".
– Вот сразу видно, что образцовый солдат, – подытожил генерал. -
Единственный вещмешок, который собран, как положено, – у него.
Товарищ солдат, объявляю Вам благодарность!
Заздаев стоял и улыбался.
– Ты чего, сынок? Что ответить нужно?
Заздаев улыбался и стоял, прижав руки по швам, и только шевелящиеся пальцы показывали его волнение.
– Сказать надо "Служу Советскому Союзу"? Забыл? Повтори.
– Что?
– Служу Советскому Союзу, повтори.
– Да.
– Не "да", а повтори: Служу Советскому Союзу, – уже начал нервничать генерал.
Заздаев скомкал первые два слова и громко произнес:
– Ссу Союзу.
– Вот и молодец. А остальные, ротный, у тебя никуда не годятся. У одного котелки грязные, у второго три плащ-палатки, у третьего четыре каски на один скальп. Наведи порядок в головах, а то с такими стрижками только Варфоломееву ночь делать. Вольно. Разойдись. Завтра утром снова повторим внезапную тревогу, проверим боеготовность ваших вещмешков.
Утром тревоги не было. Или генерала жена домой пустила, или желание вставать в такую рань у него прошло, а может быть и то, и другое вместе, но ни утром следующего дня, ни через день тревоги никто не объявлял, но спокойная жизнь при этом не наступила. Днем второго дня мы, возвращаясь из столовой с обеда, увидели непонятно-нервное передвижение офицеров части.
– Построились и идем длинным путем, вокруг,- быстро скомандовал
Стефанов. – Чего-то мне тут не нравится.
Мы, обойдя стороной казарму, вышли на плац и построились сами в два ряда рядом с уже стоящими солдатами и сержантами третьей роты, не поднимаясь в казарму. Постепенно построился весь полк. В казарму никто не рискнул войти, имея неясные предчувствия. Офицеров на построении не было.
– В первой роте министр обороны, – тихо сказал мне Тараман, пройдясь вдоль строя и переговорив с теми, кто уже обладал какой-то информацией.
– Откуда он там появился?
– Пока никто не знает.
Дверь казармы открылась, и на порог вышел генерал армии Язов. На широкой груди генерала висело несколько рядов орденских планок.
Звезды Героя на нем не было. Дмитрий Тимофеевич, как величали генерала армии надувал щеки и выпячивал нижнюю губу, как маленький обиженный ребенок. Красное лицо тучного министра обороны демонстрировало явное неудовлетворение от увиденного в казарме.
– Кранты, – тихо сказал в сторону старшина.
– А какая нам с тобой разница? Раньше не отпустят, позже не уволят.
– Бояре дерутся – у холопов чубы летят.
За министром обороны на крыльцо вышел генерал-полковник, два полковника и лейтенант Умчанов.
– Замполит один в казарме?
– Похоже на то.
– Значит, будет или старшим лейтенантом или младшим, – пошутил я.
К казарме быстро подбегал замполит батальона. Приложив руку к фуражке, он представился.
– Попков, это твоя епархия. Разберись. Тут есть хоть один командир взвода? В этом полку вообще офицеры есть? – гремел над плацем голос рассерженного Язова.
Со стороны дороги, к казарме, где стоял правительственный лимузин и две Волги, рукой придерживая фуражку, бежал лейтенант.
– Куда он лезет? Герой что ли? – послышался голос рядом со мной.
– Ты взводный? – голос министра обороны не предвещал ничего хорошего для любого, кто мог оказаться перед ним в непосредственной близости.
– Никак нет, товарищ генерал армии. Замполит третьей роты…
– Попков, откуда тут столько замполитов? Как они так расплодились? Ты, Михал Данилыч, проверь, что тут вообще происходит.
Человечка своего поставь, чтобы разобрался и доложил. И где командир этой гребаной части? Я когда-нибудь его увижу?
С места, где мы стояли, была хорошо видна дорожка, идущая от штаба полка между клубом и столовой вдоль торца казармы к плацу. По дорожке бодро бежал кэп, за ним начштаба, замполит, два командира батальонов, командиры рот и взводные.
– Ты командир части? Ты сколько времени командир части? – не дождавшись положенного приветствия, рявкнул Язов, как только подполковник приблизился на расстояние, достаточное для того, чтобы видеть выражение лица министра обороны.
Сардылов быстро поднял правую руку, согнув ее в локте, посмотрел на часы.
– Уже два часа и двенадцать минут.
– В смысле?
– Я принял часть, товарищ министр обороны, чуть больше двух часов тому назад. Десять дней назад началась передача части, два часа тому назад я подписал документы о приеме полка под свое командование.
– Ты в рубашке родился, подполковник. Это тебя спасло.
Генерал-полковник Попков оставит тебе тут проверяющего. Мой приказ – полное содействие. Он будет проверять не часть, а твоих офицеров, которые шляются черте где и не могу навести порядок в одной единственной роте. А то я погляжу, вы тут распоясались. Такого бардака в казармах я еще нигде не видел. Кругом грязь, слякоть, сапоги валяются, бушлаты посреди дороги. Никакой наглядной агитации, никаких плакатов. Только какие-то черные тряпки на табуретах.
– Механики-водители только вернулись с обеспечения учебного процесса и…
– А по мне хоть от Господа Бога, но порядок быть должен всегда.
Тебе понятно?
– Так точно!