Глава 1 (1)
[1] [2] [3] [4]Своей внешностью, одеждой, образом действий и мышления современные евреи Йемена очень напоминали древних пророков. Как и в библейские времена, среди них было распространено многоженство. Они верили в дурной глаз и в дурное поветрие, они верили во всевозможных злых духов, против которых они защищались амулетами. Они верили в каждую букву, содержащуюся в Библии.
Проходили века за веками, а йеменские евреи никогда не переставали тосковать по Иерусалиму. Они терпеливо ждали Господнего слова, которое приказало бы им "пуститься в путь". Время от времени отдельные люди или небольшие группы евреев ухитрялись выбраться из Йемена. Они немедленно переезжали в Палестину и создали там небольшую общину.
Наконец они дождались Господнего слова, как оно и было обещано пророками!
После провозглашения независимости Израиля, Йемен объявил войну Израилю и направил небольшое войско в ряды египетской армии. Это послужило йеменским евреям доказательство, что Израиль воспрял. Их раввины утверждали, что именно это и было долгожданным посланием от Господа. Царь Давид вернулся в Иерусалим! Их долгое ожидание пришло к концу! Хахамы - то есть мудрецы - общины велели им подняться и отправиться в Землю Обетованную на орлиных крыльях!
Когда первые слухи об этом иеменитском Исходе дошли до Израиля, война за независимость была еще в полном разгаре. Сколько этих иеменитов, каким образом их доставить в Израиль, что с ними делать, никто точно не знал.
Главный хахам отправился к Имаму и потребовал от него, чтобы он отпустил евреев. Из ряда политических и экономических соображений Всемилостивый предпочитал евреев не отпускать. В ответ раввин подал Имаму добрый совет: хорошенько познакомиться с соответствующими главами книги Исхода.
Скрестив под собой ноги, Имам просидел несколько дней в гареме и усиленно думал. Хахам попал прямо в точку. Мысль о десяти казнях не выходила из головы Имама. Незадолго до появления раввина, в стране свирепствовал тиф, в результате которого погибла добрая четверть населения. Он решил, что это Аллах его предостерег.
Имам дал согласие на выезд евреев, но поставил ряд условий: они должны оставить все свое имущество, они должны внести особую пошлину, они должны оставить в стране несколько сот заложников, которые бы обучили мусульман ремеслам.
Йеменские евреи оставили свои земельные участки и дома. Они собрали все, что могли унести, и пустились в путь по диким, непроходимым горам, под палящим солнцем и сквозь песчаные бури пустыни.
Они шли на запад, в сторону Аденского протектората, низкорослые добродушные люди с кожей оливкового цвета и тонкими чертами лица. Головным убором им служила чалма, а одеждой им служили те же полосатые халаты, какие носили еще при дворе царя Соломона. Женщины Саны носили черные балдахины с белой каймой, а детей они носили в платках на спине. Так они тащились во исполнение древнего пророчества, служа легкой добычей для арабских племен, отнимавших их убогие пожитки под видом дорожного побора.
Британские протектораты, расположенные вдоль побережья Аравийского полуострова, состояли из множества больших и малых арабских княжеств и бедуинских племен, которые тянулись от самого Красного моря вдоль Аденского залива через Аравийское море к Персидскому заливу.
Англичане правили всем этим районом на основе множества всевозможных договоров, обеспечивавших им нефтяные концессии взамен денег и оружия. Вместе с тем англичане пытались утихомирить враждующие между собой племена и обеспечить безопасность в районе.
Ключом всего Западного протектората была британская колония Аден. Аденский порт, населенный греками, англичанами, арабами и евреями, служил связующим звеном между Востоком и Западом. В нем, как в калейдоскопе, пестрела восточная лень и азиатская экзотика вперемежку с английской чопорностью и зачатками промышленного прогресса, а над всем этим царила невообразимая суматоха портового города. Этот город вызывал в одно и то же время захватывающий интерес и брезгливое отвращение.
Порт Аден и был целью иеменитского Исхода. Поначалу англичане не знали хорошенько, как им быть с этими людьми, хлынувшими караван за караваном через границу, словно со страниц Библии. Они все еще злились на евреев из-за потерянного мандата, но к иеменитам они не могли питать неприязни. Англичане разрешили иемеиитам перейти границу и разбить палатки на Аденской территории, но поставили условие, чтобы израильтяне их тут же забрали в Израиль.
У евреев, прошедших весь путь из Йемена, был ужасный вид. Они дотащились одетые в лохмотья, грязные и истощенные от голода и жажды. Почти все, что у них было с собой, разграбили в пути арабы. Однако каждый мужчина принес свою библию, и каждая деревня везла с собой священную Тору из сельской синагоги.
В Хашеде, неподалеку от Адена, спешно построили лагерь.
Израильские бойцы несли охрану вдоль границы между Западным протекторатом и Йеменом. Как только проносился слух, что новый караван на подходе, они немедленно направляли машины к границе и доставляли беженцев в Хашед. В самом Хашеде не хватало ни персонала, ни вообще ничего. Лагерь никак не успевал угнаться за все прибывающими новыми массами беженцев.
Вдобавок работники лагеря столкнулись с новой трудностью: на этот раз видавшие виды израильтяне имели дело с полудиким народом в полном смысле этого слова. Иемениты никогда в жизни не видели ни водопровода, ни туалета, ни электрического света. Эта община внезапно перепрыгнула расстояние в три тысячи лет. Автомобили, медицина, западное платье и тысячи других вещей внушали им подозрение и страх. Это была нечеловечески трудная работа.
Женщины оглушительно визжали, когда врачи и сестры пытались снять с них завшивевшие лохмотья и переодеть их в чистое платье. Они ни за что не соглашались, чтобы их подвергли медицинскому осмотру и яростно отбивались от прививок и уколов. Работникам лагеря приходилось все время воевать с ними, чтобы отобрать у них детей, нуждавшихся в срочной госпитализации вследствие острого недоедания.
К счастью, они все-таки нашли выход из положения, и только благодаря этому врачи и сестры могли продолжать свою работу. Работники лагеря, в большинстве своем израильтяне, хорошо знавшие Священное писание, напали на мысль обращаться каждый раз к раввинам общины и отсылать их к соответствующему месту из Библии. Этим путем всего можно было добиться. Если только так написано в "Книге", иемениты сразу соглашались на все.
Лагерь в Хашеде все рос и рос, а иемениты все прибывали и прибывали. По соглашению, заключенному с англичанами, Израильское Временное правительство было обязано срочно вывести их из Адена. Таким-то образом "Северный полярный круг" перевоплотился в "Палестинскую центральную авиакомпанию", а Фостер Джи Мэк-Уилльямс, сам того не ведая, исполнил незапамятное пророчество, спустившись с неба на первом из гигантских "орлов".
Прибытие самолета вызвало неописуемое возбуждение.
Первая группа забрала свою Тору и свои бурдюки и последовала на аэродром. Они смотрели на "орла" и многозначительно кивали: это его Господь послал, как Он, впрочем, и обещал. Когда их, однако, попросили подняться на борт, они наотрез отказались. Раввин группы вспомнил вдруг, что сегодня суббота. Начался жаркий спор. Начальник лагеря втолковывал им, что тысячи и тысячи людей ждут не дождутся отправки в Израиль, и что просто нечестно задержать "орла" хотя бы на один лишний день. Однако никакие уговоры не могли заставить иеменитов нарушить субботу. Они упрямо сидели под крыльями "орла", не желая сдвинуться с места. Раз уж три тысячи лет ждали, они подождут еще один день.
Фостер Джи Мэк-Уилльямс смотрел на этих странных людей, слушал их непонятный спор, потом коротко, но крепко выругался, отправился в город и напился до потери сознания.
Его разбудили на следующее утро и отвезли на аэродром. Накануне он пил вперемежку греческое "узо", рисовую водку и виски, и теперь у него голова прямо разламывалась от боли. Он постоял с минутку, глядя как иемениты поднимаются на борт, таща с собой Тору и бурдюки.
- Иисус Христос! - вырвалось у него при виде этой процессии.
- Капитан Мэк-Уилльямс, - раздался вдруг голос у него за спиной. Он обернулся и увидел рослую, стройную "сабру", которая назвала себя Ханой. Ей было на вид лет двадцать с небольшим, на ней были синие шорты и блузка, как носили в кибуцах, а на ногах - сандалии. - Я полечу вместе с вами и позабочусь о пассажирах.
Вот когда рейс стал для Форстера по-настоящему интересным. Хана не обращала ровно никакого внимания на него, хоть он и не спускал с нее глаз.
- У вас есть какие-нибудь особые инструкции? Это ведь наш первый такой рейс.
- Какие, к черту, инструкции! Вы только держите этих козлов подальше от кабины. Вас, конечно, это не касается; вы можете войти... в любое время. И, пожалуйста, зовите меня "Текс".
Фостер снова стал наблюдать за посадкой. Очереди иеменитов не было конца.
- Гей, полегче там! Сколько человек вы думаете посадить в машину?
- У нас сто сорок человек по списку.
- Что? Вы в своем ли уме? Да мы с места не сдвинемся! Сделайте одолжение, Хана, сбегайте к кому следует и передайте от моего имени, чтоб забрал любую половину.
- Капитан Мэк-Уилльямс! - взмолилась девушка. - Они ведь такие легкие.
- Фисташки тоже не тяжелые, это, однако, не значит, что можно погрузить миллиард.
- Ну, пожалуйста! Я обещаю вам, что никаких хлопот у вас с ними не будет.
- Еще бы! Не успеем добраться до конца взлетной дорожки, и никого из нас в живых не останется.
- Капитан Мэк-Уилльямс! Мы в отчаянном положении. Англичане приказали немедленно вывезти их из Адена. Они прямо сотнями валят каждый день через границу.
Фостер что-то буркнул и принялся изучать таблицу весов. Работники лагеря, стоявшие рядом, затаили дыхание, пока он что-то высчитывал. И тут он совершил ошибку: он посмотрел Хане в глаза. Он снова принялся считать, немножко смухлевал, и получилось, что при некотором везений старая лохань наберет достаточно пару, чтобы подняться в воздух. А уж там он ей как-нибудь не даст упасть.
- Пускай так, - буркнул он. - Мне-то что! Это так или иначе мой первый и последний рейс.
Начальник лагеря передал ему окончательный список. В самолет село сто сорок два человека. Хана понесла на борт продукты и медикаменты. Наконец по лесенке взбежал и сам Фостер.
Страшная вонь ударила ему в нос!
- Мы не успели выкупать их, - извинилась Хана. - Мы даже не знали, когда вы прилетите.
Он наклонился и заглянул внутрь. Самолет был битком набит этими тщедушными человечками. Испуганные, они сидели на полу, скрестив под собой ноги. Вонь в самолете стояла ужасная.
Фостер вошел, закрыл за собой дверь и запер ее на ключ. Как только не стало вентиляции, вонь развернулась вовсю, при пятидесятиградусной-то жаре. Он прокладывал себе путь дюйм за дюймом. Когда он добрался наконец до кабины, его лицо приняло какую-то необычную серо-зеленую окраску. Он распахнул окошко, чтобы подышать свежим воздухом, но вместо этого его обдал жаркий порыв ветра. Он включил мотор и пока он выруливал, он перегнулся через окошко и дал ход мучившей его рвоте. Его тошнило и тогда, когда машина, набрав скорость, еле-еле оторвалась от земли. Он пососал лимон, набирая высоту, и только когда стало немножко прохладней, судороги в животе стихли.
Подувало, и самолет качало, пока он набирал высоту. Над проливом Баб-эль-Мандеб он "повернул за угол" и полетел над серединой Красного моря, имея справа Саудовскую Аравию, а слева - Египет.
Вошла Хана. Она тоже вся позеленела.
- Уймите, пожалуйста, машину, - сказала она. - Их там тошнит всех.