Курсанты Академии (сборник) (10)

Барри Н. Молзберг

ВСЕГДАШНЕЕ НАСТОЯЩЕЕ

Итак, Арнольд Поттерли пришел домой. А куда, собственно, он мог прийти? Если некуда спрятаться, если уж знать, что ты у всех на виду, то, по крайней мере, терпеть это лучше в домашней обстановке.

Поттерли полагал, что это лучший способ борьбы со свалившейся на всех бедой. У других могла быть иная точка зрения. Ниммо ударился в бега. Фостер сошел с ума.

Меня попросили написать историю мира после изобретения хроноскопа. Разумеется, это большая честь.

Мне оказали честь, обратившись с таким предложением. В конце концов, не так уж давно я написал первые цифры и выучил алфавит, и прошло немало времени, прежде чем я освоился среди слов, предложений, а потом и целых абзацев. Так что для меня это большой шаг вперед. "Если ты не сделаешь это, Джорг, то кто"? - скорее сказали, чем спросили у меня, но оказанная мне честь не столько льстит самолюбию, как пугает. Конечно, пугает меня многое: хроноскоп научил нас бояться всего. Хроноскоп научил нас здравому смыслу. Хроноскоп показал нам истинную суть мира. Никакого "Джорга" нет - это мой псевдоним, как говорится de plumay.

Кэролайн ждала долгие месяцы, прежде чем решилась принести это устройство домой, чтобы отыскать свою умершую дочь, Лорел. Чтобы увидеть ее маленькой девочкой, свою последнюю усладу. А когда это стало возможным, когда Арнольд настоял, а Фостер создал-таки это устройство, долгое время не могла заставить себя пойти навстречу своему заветному желанию.

Кэролайн знала: как только устройство окажется в доме (все уже покупали его, Арнольд, конечно, возражал, но как он мог остановить ее) и она, следуя инструкции, отыщет свою умершую дочь, она будет падать и падать, погружаясь в какую-то неведомую ей эмоциональную трясину... И страх этого падения, страх перед тем, что трясина засосет ее, удерживал Кэролайн до тех пор, пока она больше не могла противиться желанию увидеть дочь.

"Я больше не могу, Арнольд", - сказала бы она мужу, если бы они разговаривали все эти месяцы, но они не перемолвились ни словом. Арнольд появлялся в доме лишь затем, чтобы лечь спать, да и то не каждый вечер. В горе и печали он слонялся по комнатам, выуживая из карманов маленькие бутылочки с вином, которое покупал ящиками, и выпивал их одну за другой.

Поэтому она ничего ему не сказала, а просто получила все необходимые разрешения (в этом новом и странном мире особых усилий для этого от нее не потребовалось) и открыла дверь в свое прошлое, в то время, когда...

...когда у нее была маленькая девочка, которая смеялась и бегала по коридорам ее жизни, когда она и Лорел делились друг с другом секретами, вспомнить которые она уже не могла.

Это мое видение мира после изобретения хроноскопа, часть общей истории. Потому что общую историю написать невозможно. У кого есть для этого время? Кто владеет всей информацией? То была преступная часть нашей истории, но выкинуть ее невозможно.

Что-то я выдумываю. В чем-то фантазирую. Никто из тех, кто при этом присутствовал, не удосужился оставить потомкам свои свидетельские показания, поэтому мне приходится многое домысливать. Собственно, так мне и сказали: "Составь общую картину, насколько это возможно. Если что-то придется подогнать, подгоняй.

Абсолютной истины нет. Что есть истина? Какой она должна быть? Излагай все так, как ты считаешь нужным". Что еще мне могли сказать в это сложное и несовершенное время? Я говорю о том, кто использовал хроноскоп первым. Кто мог использовать его первым?

Кто угодно - все и каждый. Но я думаю, начало положили воры и бедняки, которые воспользовались им в корыстных целях, не лидеры стран, а те, кто жил на задворках. Для них хроноскоп являл собой всегдашнее настоящее, он позволял им заглянуть за те ворота, в которые их никогда бы не пустили. Кто еще это мог быть?

Именно такими были первые пользователи хроноскопа. И это не удивительно: такие, как Поттерли, всегда бежали впереди толпы, охочие до нового и неизведанного.

Разумеется, каждый, теоретически, кто использовал хроноскоп, по закону становился преступником; мы говорим (обратите внимание, с какой легкостью я присваиваю себе право обобщать это королевское "мы", но, готовясь к этой работе и стараясь нащупать правильный подход, я прочитал много старых книг) скорее о профессионалах, для которых заглядывание в прошлое стало работой. Секретные операции, давно позабытые тайники, скрытая от налогообложения прибыль - все это и многое другое без труда раскрывалось неспешным и внимательным сканированием.

Насильственные преступления, преступления по страсти, как это ни удивительно, сошли на нет; хроноскоп сделал насилие и страсть доступными широчайшей аудитории, так же как и дохроноскопную сексуальную жизнь знаменитых и желанных... Да, тогда они были наиболее знаменитыми и желанными.

В хроноскопе, в этой узкой, сфокусированной трубке памяти, Лорел махала ей ручкой, вставала на нижнюю часть подъемника, и он уносил ее на горку в бесстрастном свете второй половины дня (горку они поставили первого октября, зубки Лорел еще не выровнялись, и платье, которое она носила, вскоре куда-то затерялось, Кэролайн это помнила, она помнила все).

Девочка казалась такой беззащитной, и все-таки в ней сквозь эту беззащитность уже проглядывали твердость характера, решительность, которые лет через пятнадцать, может меньше, превратили бы ее в уверенную в себе молодую женщину. Кэролайн видела эту внутреннюю силу, могла примерить ее к себе и знала, что в двадцать один год Лорел сама принимала бы решения, чего никогда не умела Кэролайн. И в этот момент, в этом сером свете, наполняющем трубку, по мере того, как Лорел поднималась все выше и выше, Кэролайн почудилось, что еще чуть-чуть, и ограниченное пространство трубки станет целым миром.

Через год после того, как конструкцию хроноскопа показали и подробно растолковали в научно-популярной программе, некая Тиффани вошла в дом Пола Тейбера, владельца половины казино Майами. Она не боялась столкнуться с Тейбером или с кем-то еще, позаботившись об этом заранее. Она наблюдала за отъездом Тейбера и его пятой жены, более того, она стала свидетельницей того, как они в последний раз убедились, что все их драгоценности и деньги на месте. Произошло это двенадцать часов назад. Конечно, они включили и охранную сигнализацию, прежде чем отправиться в долгое, вынужденное путешествие, но Тиффани разобралась с ней без труда.

По пути к сейфу, в котором хранились настоящие сокровища, Тиффани что-то напевала себе под нос, собирая всякую мелочовку. И уже добралась до сейфа, когда за окном появилась зловещая тень, а потом в комнате возник здоровенный мужик.

- Я об этом не подумала, - вырвалось у Тиффани.

- Ты кто? - спросил грабитель.

- Но мне следовало об этом подумать, - продолжала рассуждать Тиффани. - Я хочу сказать, он же не показывает будущее, так?

- Какое будущее? - спросил грабитель. - Это будущее. Ладно, давай сюда все, что собрала.

- Это мое. Я положила на это много труда.

Грабитель выхватил пистолет, нацелил Тиффани в грудь. Чувствовалось, что обращаться с оружием он умеет.

- Много, но недостаточно.

- Протестантская этика, - покачала головой Тиффани. - Однако я попала сюда первой.

- Но теперь здесь я. И я могу открыть сейф с той же легкостью, что и ты. Шифр мне известен.
[1] [2] [3] [4]