Глава двадцать первая. Сканирование мозга
[1] [2] [3]– Смотри сюда. – Генарр показал куда-то в небо, но в темноте Инсигна не увидела его руки. – Видишь яркую звезду? Самую яркую на всем небе?
– Ты имеешь в виду Солнце, наше Солнце, центр Солнечной системы?
– Вот именно. Если бы не эта звезда, небо Немезиды было бы таким же, как земное. Ну правда, альфа Центавра не совсем на месте, и Сириус чуть сдвинулся, но это мелочи. В целом точно такое же небо видели шумеры пять тысяч лет назад. Только Солнце выглядело иначе.
– И ты думаешь, что люди не ходят на палубу из-за Солнца?
– Да. Наверное, вид его вселяет в сердце тоску. Отсюда Солнце кажется далеким, недостижимым – словно находится в какой-то далекой вселенной. Вот оно, яркое, зовущее, напоминающее беглецам об их вине перед ним.
– А почему же тогда сюда не ходят подростки и дети? Ведь они мало знают о Солнце и Солнечной системе.
– Наверное, следуют примеру старших. Вот когда все мы покинем этот мир, когда на Роторе не останется тех, для кого Солнечная система не просто два слова – небо, думаю, вернется на Ротор, и здесь тоже будет полно народу. Если, конечно, к тому времени Купол не перестроят.
– Ты думаешь, могут перестроить?
– Как знать, Эугения, как знать?
– Но пока мы процветаем.
– Да. Верно. Но эта яркая звезда, эта знакомая незнакомка тревожит меня.
– Старое доброе Солнце… Что оно может сделать? Сюда ему не дотянуться.
– Дотянется. – Генарр не отводил глаз от яркой звезды на западе. – Люди, оставшиеся в поселениях и на Земле, непременно найдут Немезиду. Возможно, уже нашли. И не исключено, что заново изобрели гиперпривод. Может быть, вскоре после того, как мы улетели. Это событие не могло не подхлестнуть их.
– Это было четырнадцать лет назад. Почему их еще нет здесь?
– Быть может, они побоялись двухлетнего полета. Им известно, что Ротор рискнул, но неясно, преуспел ли он в своем намерении. Может, они думают, что наши останки рассеялись между Солнцем и Немезидой.
– Да, в отсутствии смелости нас не упрекнуть.
– Конечно. Как ты думаешь, предпринял бы Ротор эту попытку, если б не Питт? Ведь он и увлек всех за собой. Сомневаюсь, что в других поселениях найдется хоть один такой Питт… и на Земле тоже, Ты знаешь – я не люблю Питта. Я не одобряю его методы, его мораль – точнее, ее отсутствие, – неискренность, хладнокровие, с которым он послал Марлену на верную, как он полагал, погибель. Но, если судить по одним результатам его деятельности, он может войти в историю как великий человек.
– Как великий вождь, – проговорила Инсигна, – а великий человек – это ты, Сивер. Разница очевидна.
Сивер надолго замолчал.
– Я жду тех, кто последует за нами. Всякий раз, когда я смотрю на эту яркую звезду, я опасаюсь все сильнее. Четырнадцать лет назад мы оставили Солнечную систему. Что-то они делали все это время? Ты об этом не размышляла, Эугения?
– Некогда было, – сквозь дремоту отозвалась Инсигна. – Меня беспокоят более прозаические дела.
[1] [2] [3]