АПРЕЛЬ-93 (1)

4. КТО УНАСЛЕДУЕТ ЦАРСКИЙ ТРОН?

— Господин посол, в связи с реформами в вашей стране не думаете ли вы о восстановлении монархии Романовых в качестве символа единства нации?

— Нет комментариев.

— Господин посол, если такая возможность вдруг возникнет, собираетесь ли вы претендовать на престол вашего великого предка?

— Мне известно, что история с девушкой на ассамблее действительно произошла. Я, однако, не имею на руках документального подтверждения, что она произошла именно с моей прабабкой. А без этого трудно предъявить народу мои несомненные наследственные права.

— Не думаете ли вы, что еврейское происхождение Беллы Шафировой может помешать вам в осуществлении ваших законных прав?

— Павел Первый говорил: в моей стране сильный человек лишь тот, с кем я говорю, и только в то время, пока я с ним говорю. Сын вашего национального героя Менделя Крика сказал: «Когда еврей садится на коня, он уже не еврей, а русский». Эрго: если великий государь осчастливил бедную еврейскую девушку лишением невинности, она перестает быть еврейкой и становится русской. Таково мнение моего народа. Следовательно, я имею законные права, если только удастся доказать, что случай на ассамблее произошел с моей прабабушкой! Во всяком случае, прав у меня никак не меньше, чем у так называемых Романовых, которые на деле есть боковая ветвь династии Голштейн — Готторпов.

— Ваш литературный талант, так ярко проявившийся на страницах «Известий», унаследован от французских предков?

— Мой учитель в политическом искусстве Юрий Владимирович Андропов говорил, что я чем-то напоминаю ему Бальзака.

— Позвольте, Ваше превосходительство, пожелать «Окнам» сменить обращение к вам с Вашего превосходительства на Ваше Величество. Надеюсь, и в сиянии славы вы не забудете, что именно израильская газета первой предсказала ваше удивительное будущее.

— Соблаговоляем воздержаться от комментариев».

Вот такую соорудили штуковину. Свою порцию первоапрельских баек получил и посол Украины. На всякий, видимо, случай редакция «Окон» натянула страховочную сетку. В виде следующего текста:

«Мы приносим благодарность послам России и Украины, давшим свое согласие на мистификацию. Оба посла наделены большим чувством юмора, в чем мы убедились, рассказав им по телефону о том, какую задумали проказу. Послы смеялись. А поскольку все вы знаете, в какие нелегкие для них дни мы с послами беседовали, то сможете по достоинству оценить реакцию послов. Все же мы считаем своим долгом добавить к этому вступлению: родословная Александра Евгеньевича Бовина — шутка и ничего общего с подлинной родословной посла не имеет. Разумеется, никаких интервью по этому вопросу он нам не давал».

Прочитав этот текст, я даже соблаговолил немного загрустить. Если «проказа» требует комментариев, с аудиторией не все в порядке…[22]

Прибыла делегация из Самары. В Самаре — одна из наиболее, как мне представляется, организованных и деятельных еврейских общин в России. Поговорить было о чем. В частности об организации прямых авиарейсов Самара — Тель-Авив. В принципе израильтяне (компания «Эл Ал») не была в восторге от этой идеи. Поскольку такие рейсы, — их должны были совершать самарские авиаторы, — отнимали пассажиров, а значит — и доходы у израильской авиакомпании. Однако кроме коммерции есть еще и политика. А политика в данном случае работала на Россию. Самара стала летать. За ней — Пятигорск, Екатеринбург. По мере своих возможностей посольство способствовало российскому проникновению в израильское небо.

Должен покаяться. Больше всего я лично хлопотал о прямых рейсах из Ростова-на-Дону. Мотивы вполне корыстные. Моя родная сестра, которая жила в Ростове, время от времени посылала с оказией великолепных ростовских раков. И хотя они очень, ну очень не кошерные, не все мои израильские друзья обращали на это внимание.

Много хлопот было связано с медициной, медицинским обслуживанием сотрудников.

Можно было бы «выписать» из Москвы врача. Но, по моему разумению, толку от такого универсала было бы мало. Разве что дать совет и выписать рецепт. Все равно в каждом сколько-нибудь не тривиальном случае пришлось бы обращаться к специалистам.

На эти цели посольство могло тратить 4 % от фонда заработной платы. Сотрудник шел в поликлинику, приносил счет, и наша медицинская комиссия этот счет, как правило, оплачивала

Но для «диких» посетителей, то есть не охваченных медицинской страховкой, специалисты в Израиле стоят достаточно дорого. Визит к врачу — примерно 150–200 шекелей (по тем временам 1 шекель равнялся 0,41 доллара). Один день госпитализации — не менее 1500 шекелей. Поэтому все израильтяне (равно и проживающие в стране иностранцы, включая сотрудников посольств) страхуются через систему больничных касс. Практически дело обстоит так. Надо выбрать кассу с подходящим для вас набором медицинских услуг и подходящей ценой. Заключается договор. Страховой платеж, допустим, 250 шекелей в месяц на семью. А дальше медицинское обслуживание независимо от стоимости лечения производится за счет больничной кассы.

Когда мы говорили, что у нас нет медицинской страховки, израильтяне смотрели на нас как на сумасшедших. К сожалению, наших четырех процентов не хватало на то, чтобы застраховать всех. Посольство могло взять на себя какую-то часть страховых взносов, другая часть приходилась на долю сотрудника. Собирали собрания, обсуждали. Но тут срабатывала железная логика: деньги отдам, а вдруг не заболею.

Началась длительная переписка с тем же Валютно-финансовым управлением. Посольство предлагало такой вариант. Поскольку от врача мы отказались, то на этом экономится довольно большая сумма (зарплата + стоимость квартиры + приобретение инвентаря, медицинского оборудования и др.). Поэтому было бы логично разрешить посольству истратить эту сумму на медицинскую страховку. Но тут, как говорится, нашла коса на камень. ВФУ просто не отвечало на наши жалобные послания.
[1] [2] [3] [4]