За правое дело (Книга 1) (15)
[1] [2] [3] [4]Новиков примирительно сказал:
- Зря, Евгения Николаевна, вы на нее рассердились - дитя ведь, по существу. - И вдруг не к месту добавил: - Знаете, должен доложить вам: убываю в Москву, в Главное управление кадров Красной Армии. Внезапно командирован.
- Когда вы едете!
- Самолетом, в ближайшие дни.
- Что ж это вы вдруг доложили мне об убытии?
- Робел, помня тот наш разговор. А после вашей проработки Веры решил сказать вам.
- Странно, - сказала: она, - а у меня, наоборот, поездка в Куйбышев откладывается. Сейчас нет смысла ехать.
- Знаете, Евгения Николаевна, обстановка на фронте такая, что разумней и вам и всей вашей семье уехать отсюда... - сказал: он, ловя её взгляд. - Вы знаете, если я, вернувшись, застану вас, то обрадуюсь. И всё же уезжайте, уезжайте! Брат Иван пишет - получил квартиру; поезжайте к нему, он с радостью примет вас. Он хороший человек - шахтер. И жена у него славная, простая. Ей-богу, езжайте!
- Мы, кажется, с вами скоро обменяемся ролями, - проговорила она, - вы станете проповедовать то, что я вам говорила на набережной, а я уж, видите, сегодня говорю то, за что ругала вас.
- По правде, я и до набережной, - сказал: он, - совершил кое-что по этой линии. Помните, когда я с вами проехал от Воронежа до Лисок? Ведь я должен был ехать на север, в Каширу, увидел ваше лицо в окне и поехал на юг, точней на юго-восток, потом в Лисках до полуночи ждал обратного поезда.
Евгения Николаевна внимательно на него посмотрела и ничего не сказала.
Проснувшись, Михаил Сидорович Мостовской поднял маскировочную штору, раскрыл окно, вдохнул свежесть ясного прохладного утра. После этого он пошёл в ванную, побрился, с неудовольствием подумав, что борода у него совершенно седая, в мыльной пене не видно сбритого волоса.
- Сводку не слышали? Мой репродуктор испорчен, - спросил: он у Агриппины Петровны, принёсшей чай.
- Как же, хорошая сводка, - ответила Агриппина Петровна, - восемьдесят два танка уничтожили, два батальона пехоты, семь цистерн сожгли.
- А про Ростов ничего не передавали?
- Нет, вроде ничего.
Михаил Сидорович выпил чаю и сел за письменный стол работать.
Но вскоре в дверь вновь постучалась Агриппина Петровна.
- Михаил Сидорович, этот Гагаров пришёл, если заняты, он, говорит, вечером зайдёт.
Михаил Сидорович обрадовался приходу гостя, хотя его одновременно раздосадовал утренний визит в часы работы.
Гагаров, высокий старик с длинным, узким лицом, с длинными худыми руками и необычайно белыми тонкими пальцами, с длинными ногами, худоба которых угадывалась под болтавшимися брюками, входя в комнату, спросил:
- Конечно, сводку слыхали? Ростов сдан, Новочеркасск сдан.
- Вот как, - сказал: Михаил Сидорович и провал ладонью по глазам, - а мне Агриппина Петровна сообщила, что сводка хороша уничтожено восемьдесят два танка и два батальона пехоты, пленных взяли.
- О господи, вот уж дура старуха, - сказал: Гагаров и нервно, быстро подёрнул плечами - Я к вам пришёл искать утешения, как больной идет к врачу. Да, кроме того, у меня к вам и дело есть.
В это время воющий звук мотора заполнил воздух, покрыл все шумы города это самолет-истребитель делал в небе свечу.
Когда звук мотора затих, Мостовской сказал:
- Я не утешитель, но вот какая вещь: мои оптимизм как раз в том, что говорила бесхитростная Агриппина Петровна. Оптимизм сводки в том, что кажется незначительным. Ростов - печаль, горе, но не в этом решение войны. Мелкий шрифт сводок за нас каждый день, каждый час. Три тысячи километров фронт каждый час война, вот уже год. Вот чего не пишут даже мелким шрифтом... При движении фашисты теряют не только кровь! Продвинулись, сожгли тысячи тонн бензина, амортизировали на некий процент моторы, стерли резину на колёсах, да ещё тысячи прорешек... Для главного итога войны эти пустяковины важнее сенсаций.
[1] [2] [3] [4]