Глава десятая. СОБАЧЬЕ СЕРДЦЕ (1)

После появления снимка дотошные читатели были немало удивлены: выборы проходили поздней осенью, но за окнами «черненковского» участка почему-то виднелась пышная летняя листва.

А ведь в отечественной истории это все уже было: немощные цари, полуживые генсеки.

Когда в феврале 1984 года умер Андропов, выбор Политбюро пал на товарища К. У. Черненко.

К тому времени Черненко шел 73-й годок. Он мало уже что соображал, предпочитая отвечать на любые вопросы одной-единственной излюбленной своей фразой: «Все хорошо».

Список его болезней мог сравниться по объему с книгой «О вкусной и здоровой пище». Среди бесчисленных недугов нового вождя значились, к примеру, эмфизема легких и бронхиальная астма. Из-за одышки Черненко почти не мог ходить и говорить и даже траурную речь на похоронах своего предшественника произнес с огромным трудом.

И все равно – единогласно был он избран лидером партии, и из тринадцати месяцев, проработанных в этой должности, больше половины провел в больнице, а в последнее время практически не вставал с постели. По этому поводу широкое хождение получил анекдот: на 73-м году жизни, не приходя в сознание, товарищ К. У. Черненко приступил к обязанностям генерального секретаря…

Вот именно, анекдот. Точнее – и не скажешь.

Коронация Черненко – анекдот. Последняя пятилетка впавшего в детство Брежнева – анекдот, причем прескверный.

А избрание Ельцина на второй срок?

Борис Николаевич мало чем отличался тогда и от Константина Устиновича, и от позднего Леонида Ильича. Он вообще не понимал, на каком свете находится, пребывая в глубокой прострации.

За одним только исключением.

Советская империя могла выдержать и Брежнева, и Черненко: работала отлаженная, многоуровневая система управления; колесики и шестеренки крутились в автономном режиме.

А вот Россия – больного Ельцина вынести безболезненно уже не могла, ибо власть замыкалась теперь на одного-единственного человека. Он сам выстроил такую модель – президентскую монархию – где заточено все было исключительно под кремлевский рычаг – ручной привод. Или, если угодно, кривой стартер. Не покрутишь его с утра – машина не тронется с места…

Все то время, пока Ельцин был недвижим, государством вообще никто не управлял. У этого корабля и раньше-то было неладно с лоциями, давным-давно сбился компас, маршрут прокладывали исключительно наобум Лазаря: по звездам. Но прежде хоть горделиво высился на мостике капитан. Теперь же – и капитана не стало, и к штурвалу, отпихивая друг друга, ринулась всякая шваль, ведомая капитанской дочкой. Каждый желал порулить сам.

Вот и дорулились : до новой чеченской войны, дефолта, массовых забастовок и рельсовой войны. В накладе не остались только те, кто успел порулить …

Весь 1996 год Ельцин не занимался делами страны. Сначала он целиком был погружен в выборы. Потом – в собственное здоровье.

Он даже на инаугурацию свою приплелся с огромным трудом. Лучшие медицинские силы готовили гаранта к этим торжествам; пришлось специально обкарнывать сценарий, лишь бы только удержался он на ногах. Пробовали было отрепетировать с ним тронную речь , обязательную при вступлении в президентскую должность, но Ельцин и пары связных фраз не мог осилить. Максимум, на что хватило его, – прочитать с монитора несколько предложений.[40]

Увидев переизбранного президента, страна оторопела. В верности отчизне клялся натуральный живой труп – реинкарнация Брежнева в худшем его проявлении.

Куда же исчез бодрый и энергичный Ельцин, все выборы не слезавший с экрана?

А никуда он не исчезал. Просто чудеса иллюзионного жанра закончились. Ельцина уже выбрали, стесняться боле нечего – все равно ведь назад не переизберут.

По такой же ясноглазой циничной логике наперсточник, выдоивший вас уже до нитки, снисходительно демонстрирует жертве секреты своего мастерства: эдак вот я шарик прятал в рукав, эдак – незаметно доставал из кармана…

Кстати, при внимательном прочтении «Президентского марафона» эта наперсточная логика становится особенно заметна. Автор безо всякого стеснения, доверительно даже, повествует, как обманывал он страну; какие фокусы выдумывал; как, лежа при смерти, изображал бурную и кипучую деятельность.

Он, по-моему, еще и удовольствие от этого получает: экий я молодец! всех вокруг пальца обвел, а никто и не чухнул …

…15 августа Ельцину делают наконец коронарографию. Обследование показывает, что к операции с ходу он не готов: череда инфарктов окончательно подорвала его здоровье, нужно восстанавливать силы. Но и затягивать тоже нельзя: по прогнозам медиков, следующий инфаркт должен был случиться уже в ноябре. Он мог оказаться последним…

В мемуарах Ельцин пишет:

«Сначала поехал в Завидово. Любимые места. Так хотелось надышаться перед больницей этим душистым, сладким воздухом. И вдруг чувствую – не могу. Слабею с каждым днем, есть не хочу, пить не хочу, только лежать… Позвал врачей. Это что, конец? Да нет, говорят, Борис Николаевич, не должно быть.

Все идет по плану. А сами бледные. Таня, Лена, Наина – в шоке. За несколько дней я сильно осунулся. Оказалось, у меня упал гемоглобин. Анемия. Это был первый предоперационный кризис. Из-за него операцию пришлось перенести на месяц».

МЕДИЦИНСКИЙ ДИАГНОЗ

Анемия (малокровие) – резкое уменьшение количества эритроцитов или снижение гемоглобина в крови. Может являться как самостоятельным заболеванием, так и синдромом, сопровождающим течение другого патологического процесса.

Аорто-коронарное шунтирование, которое предстояло Ельцину, мероприятие довольно серьезное. Оно предполагает затяжную послеоперационную реабилитацию.

В этих условиях скрывать болезнь становилось уже невозможно. Дорогие россияне не видели президента здоровым аж с конца июня.

Только теперь Ельцин вынужден был публично признать, что давно и тяжело болен: саднит подорванное в боях за Россию сердце – нужна операция.

Конечно, проще всего было сделать эту операцию за кордоном: в России шунтирование не поставлено еще на поток.

Но это выглядело бы уже чересчур. Ельцин патриотично решает доверить свое сердце российским врачам.

Максимум, что позволяет он себе, – выписать из Америки знаменитого кардиохирурга Майкла Дебейки. Вместе с его российским учеником Ренатом Акчуриным они составили дивную пару, сразу же окрещенную прессой как Добей-ка и Окочурин.

МЕДИЦИНСКИЙ ДИАГНОЗ

Суть аорто-коронарного шунтирования (АКШ) состоит в создании обходных путей кровоснабжения сердечной мышцы – шунтов, минуя пораженные атеросклерозом коронарные артерии. Называется такой обходной путь анаcтомозом и чаще всего представляет собой вену самого же пациента, взятую из-под кожи бедра. Один конец вены вшивается в аорту, второй – в коронарную артерию ниже места сужения (закупорки).

Главная цель аорто-коронарного шунтирования сердца – вернуть человека к нормальной, полноценной жизни. Основное, что дает человеку АКШ, – избавление от мучительных приступов стенокардии, одышки и сопровождающего их страха смерти.

Известие о предстоящей операции вызвало смятение не только в России, но и далеко за ее пределами. Хотя медики и успокаивали, говоря, что процент смертности при шунтировании не превышает двух-трех процентов, даже этой мизерной вероятности было вполне достаточно для всеобщей паники.

В течение одного лишь дня котировки акций российских компаний на Лондонской фондовой бирже рухнули сразу на 10 процентов. Снижение цен облигаций внутреннего валютного займа составило от 1,5 до 2 пунктов по всем выпускам кряду. (Как не вспомнить тут изречение самого больного : «Болячки президента – его личное дело».)

Чудо – то, что Ельцин выжил в те дни, чудо – по-другому и не скажешь. Его изношенное сердце вполне могло не выдержать операции, тем более что готовился он к ней весьма своеобразно. (Врачи уже тогда публично сетовали, что во время подготовки занимался он охотой и рыбалкой, что является «не очень желательной нагрузкой для больного».)

Впрочем, у этого чуда имелась фамилия, имя и даже отчество: Ренат Сулейманович Акчурин, зав. отделением сердечно-сосудистой хирургии кардиоцентра.

Именно золотым рукам Акчурина президент обязан был своим волшебным исцелением.

5 ноября Ельцину была сделана операция. Длилась она шесть часов. А первое, с чего начал пациент , едва придя в сознание, рано утром другого дня (в 6 часов), – подмахнул дрожащей рукой указ о возвращении себе президентских полномочий (на время анабиоза они были возложены на премьера Черномырдина).

История болезни так ничему и не научила его. Уже 8 ноября, несмотря на протесты врачей, Ельцин добился перевода в ЦКБ. А параллельно медики застукали Наину Иосифовну, когда пыталась она пронести под халатом мерзавчик коньяка. «Борис Николаевич очень просил», – смущенно объясняла первая леди, тиская ридикюль…
[1] [2] [3] [4]