VIII. Кардинальные перемены (1)

Да неужели только родители добились свободы, а нас опять огородят зоной? Она вспомнила их дискуссии середины 90-х. Многих пугали непомерные доходы, беснование Мидаса, возникновение могучих капиталистических княжеств. Ген как-то сказал на ужине акционеров: «Нам нечего бояться. На месте тоталитарной казармы мы создаем общество многих альтернатив. Мы вытесняем из сознания граждан государство как единственную возможность жить. Иными словами, мы выполняем наш исторический контракт с Россией».

Так, думает Ашка. Она идет через тюремный двор от омерзительного дома супружеских свиданий до гнусной проходной. Солдат Минюста со стволом на плече смотрит на ее приближение с гадкой улыбкой. У всей этой сволочи только одно на уме. Неожиданно она вспоминает, что у нее в сумочке лежит конверт, а в нем пять тысяч баксов наличными. Еще не продумав происхождение импульса, она протягивает солдату, вернее, сержанту, точнее, старшему сержанту, конверт. Скуластая рожа с порядочной россыпью угрей угрожающе хмурится. «Это что?» Она озаряет его великодушной улыбкой. «Подарок». Он заглядывает в незаклеенный конверт и тут же прячет его в карман штанов, под ствол автомата. Вся коллекция его угрей перемешалась в тотальном изумлении. Он открывает перед ней дверь. «Прошу вас… мадам». Она проходит через турникет и уже на внешнем крыльце передает ему свой пропуск на выход. «Всего хорошего», — слышится за спиной. Так.

Сидя уже в джипе среди своих парней, она старается унять дрожь, пытается думать. Надо всех в этой «Фортеции» подкупить. Всех без исключения. И не такими жалкими суммами, как сейчас. Фан-та-сти-ческими суммами! Пусть каждый страж этого большевистского, миошного замка получит настоящую Бонанзу! Пусть он исчезнет в назначенную ночь, чтобы потом потратить свой куш. Никто из них не устоит перед долей в пол-лимона. Перед лимоном! Мой муж, отец Пашки и Никодимчика, великий Ген Страто, выпестованный Ленинским комсомолом и идеями Альбера Швейцера, стоит этих трат! Он стоит всех наших денег и всех редкоземельных элементов!

Потрясенная этой ошеломляющей идеей, она не могла больше думать ни о чем другом. Самое трудное состояло в том, как уберечь все в секрете. Надо все подготовить тщательно и не торопясь, чтобы потом провести на головокружительном слаломе всю акцию с массовым подкупом, входом передового отряда в тюрьму, падением замков и задвижек, с распахиванием всех дверей настежь, освобождением Гена Страто на фоне массового исхода всех подследственных и приговоренных. Круг посвященных не должен превышать полусотни самых преданных лиц. Сук, Шок и Алмаз формируют передовой отряд. Преданность и вознаграждение не противоречат друг другу. Каждый боец получает по пять миллионов. Соответствующим образом будут подготовлены транспортные средства и авиагруппа. Командовать парадом, хочешь не хочешь, приказано мне. Распорядителем финансовых операций станет, разумеется, Бразилевич. Все траты будут производиться из наших личных средств. С помощью мистера Перджамента, а также нескольких наших юристов за неделю до акции будет обеспечен стабильный и убаюкивающий поток дезинформации. Кто-то из лидеров мирового бизнеса совершит поездку в Москву с предложением вынести «Таблицу-М» на мировой тендер. Да, в число посвященных придется, конечно, ввести и сочинителя Базза Окселотла.

«Это безумие», — сказал Бразилевич. За стеклянной стеной президентского офиса «Таблицы-М» стоял нечастый гость Москвы, пылающий на все небо закат. Силуэт состоял из нескольких высоток и церковных куполов. Среди темного рельефа крыш пониже светились и мигали рекламные экраны. Солнце казалось просто огненным шаром, а не творцом земной светотени. Финансист на мгновение вообразил себя не созерцателем, а прямым участником заката, находящимся в его центре. Быть может, скоро снова придется прощаться с этой ненаглядной Ква-Ква. «Скажи мне, Ашка-Юшка-Эшки, если все пройдет успешно, ты позволишь своему Высоколобому Бутылконосу поселиться где-нибудь поблизости?»

Она взвизгнула, словно десятиклассница, получившая украденную тему сочинения, пронеслась по всему периметру зала и уселась своими изящными худощавостями на крепкое колено верного казначея. «Вадим Высоколобый, значит, ты знал о своей бутылконосости, значит, ты согласен?!»

Между тем тайный магистр вроде бы несуществующей структуры, промелькнувший перед нами страниц пятьдесят назад под четырьмя фамилиями, принадлежащими вроде бы четырем разным персонам, пребывая под пятой сугубо русской фамилией Комплект, сидел в глубоком кресле перед камином на третьем этаже подмосковного санатория, в котором он числился истопником, но который на самом деле полностью принадлежал ему самому и только уже во вторую очередь руководимой им структуре МИО.

Услужающий хлопец то и дело подносил ему распечатки из Интернета, в коих хоть самым малым образом, хоть намеком упоминалось дело Стратовых и их «Таблицы-М». Сам товарищ Комплект терпеть не мог новой информативной технологии. Эра скоросшивателей и стеллажей с картонными папками, вдоль которых и он сам когда-то скользил в нормативных бахилах, гибкая лоза органической поросли, снилась ему в неспокойных снах, о наличии которых он даже самому себе не отдавал отчета. Открытая власть с подачи своей юной лозы радеет на строительстве открытой и недвусмысленной вертикали, а он между тем с каждой ветви давно существующей невидимой и весьма многосмысленной вертикали взирает в глубины непререкаемым лицом.

Чуть поодаль в таких же глубоких креслах располагаются два ближайших сподвижника товарища Комплекта, чем-то напоминающие уже закомых нам товарищей Чегодаева и Бектабеева, но не они. Разбираясь с печатным материалом и делая кое-где пометки красным карандашом производства фабрики имени Л.Б. Красина, Комплект отбрасывает кое-какие листы сподвижникам. Те подхватывают эти листы и с мнимой вдумчивостью классифицируют пометки диктатора: вв, чв, чм. В ходу также некоторые знаки — вопросительный, восклицательный и крошечный паучок, напоминающий незабвенный серп-и-молот. На самом деле озабочены они в первую очередь не пометками Комплекта, а светотенью его деревянного лица.

В принципе, в таком пристальном наблюдении лиц заключался основной этикет руководящего круга МИО. Суть проблем артикулировалась крайне редко, членораздельно — почти никогда. Понять товарища по оружию надо было прежде всего по мимике, ну по жестикуляции, по национальным междометиям, по хмычкам, чмочкам, пучочкам щелчков. Что же касается самого диктатора, то его приказы можно было уловить только по колебаниям светотени лица, к которым вели карандашные пометки и подчеркивания.

Нынешняя встреча относилась к тому разряду, который именовался «хоцца почаёвничать». На таких посиделках могли присутствовать только люди самого близкого круга, похожие на товарищей Чегодаева и Бектабеева. В результате у сподвижников то ли в головах, то ли вообще сложилось такое высказывание диктатора:

«Пора, товарищи, приступить к решительным действиям по наведению полного порядка в нашей экономике. Из нее, ну, в общем, из экономики, должны быть полностью удалены компрадорские элементы криминальной буржуазии. Все мы помним, как после крушения вэликой державы стали возникать преступные олигархии. Еврейские элементы из разложившегося партаппарата, а особенно из комсомола, ринулись растаскивать созданное народом вэликолепппное хозяйство. Мы упустили тот момент, когда в ход пошли бесчисленные преступные схемы. Достаточно вспомнить пресловутые „залоговые аукционы“, с помощью которых на них пролился, атьихутак, золотой дождь.

Говорят, что они возродили нашу индустрию. Ложь! (Мрак лица сгущается.) Ложь в квадрате! (Мрак в квадрате.) Ложь в кубе! (Диагональная искра лица.) Они не создали ничего нового, ничего продуктивного. Раздирают на куски созданное пятилетками вдохххновэнного труда! С этой точки зрения наше хм-хм-хм правительство оставляет желать много лучшего. Воспринимают богачей как данность. Их в целом, видите ли, устраивает так называемая «наша циркуляция». Притерлись. Мы должны активнее, активнее, активнеее влиять! Поняли, други сердешные? Вижу, что поняли, отчасти дошло. Вот говорят, что есть среди корпораций и такие, которые начали с нуля. Дескать, проявляют изначальную креативность. Как пример приводится пресловутая «Таблица» с ее редкоземельными элементами, со всеми этими африканскими аферами, с хитрожопыми консультантами с Мальты, с лондонскими контрактами, так? И вдруг проясняется безобразная история с захватом прииска «Случайный», в которой был уничтожен наш актив; каково?

Теперь переходим к злободневным вопросам дня. И прежде всего эта наглая тварь Ген Стратов. Я специально вызвал его на сессию Академии, чтобы приглядеться, способен ли он понять нынешнюю повестку дня, иными словами — можно ли с этими гавриками иметь дело? Ведь они должны были понимать, кто стоит за всеми этими ритуалами; ведь у них же собственная разведка все-таки работает. Оказалось, что их разведка слишком глубоко копает, отчего и общей наглости у этого так называемого триумвирата прибавляется, и у грузина алкогольного, и у жены-поблядушки, а особенно у редкоземельного Гена. Набраться наглости и выложить на поверхность четыре моих секретных имени! У людей поджилки дрожат, когда кто-нибудь упоминает даже одно имя, а он, видите ли, эдакий рыцарь Ланселот, выкладывает: четыре! Хорошо еще, что пятого не коснулся! Должно быть, не знал, что за пятым следует автоматически выстрел в горло. Если бы знал, наверняка бы дерзнул, я знаю такую сволочь. И неужели он думал, что я ему подобную наглость когда-нибудь прощу?!
[1] [2] [3] [4]