12 (1)
[1] [2] [3] [4]– Эта картина сыграет решающую роль в его карьере, – доверительно промолвила Клара. – Она вознесет его на вершину. Ты со мной согласен?
– Конечно, – сказал Джек.
Моя дружба с Делани не обязывает меня быть искренним с его женой, подумал он.
– Ты слышал, ему предлагают снять в Риме по контракту три фильма, – горделиво заявила Клара.
– Мистер Холт что-то говорил мне об этом, – сказал Джек.
– Я подыскиваю здесь квартиру на год, – сообщила Клара. – С хорошей поварихой. Чтобы по вечерам его тянуло домой. Если у него будет постоянная, надежная крыша над головой, он угомонится. Последние годы были такими…
Она замолчала, бросив задумчивый взгляд на Делани и Барзелли.
– Знаешь, что я сейчас сделаю, Джек? Я уйду отсюда. Морис не любит, когда я, как он говорит, проявляю собственнические чувства. Незаметно скроюсь. С таким человеком, как он, надо уметь обращаться, Джек. Надо знать, когда можно становиться на его пути, а когда – нет. Не говори никому о моем уходе.
Она протиснулась сквозь толпу к двери и исчезла. Через два часа Делани начнет лениво озираться по сторонам, ища ее, потом пожмет плечами и уйдет вместе с Барзелли, радуясь тому, что ему не придется выдумывать предлог, чтобы отправить жену домой одну.
Джек вздохнул. А ведь было время, подумал он, когда я считал, что люди ходят на вечеринки ради удовольствия.
Он ощутил чье-то легкое прикосновение. Это была миссис Холт, сопровождаемая, как всегда, своим мужем.
Вы так добры, что пришли к нам, – своим ангельским голосом виновато произнесла миссис Холт. – У вас, верно, столько дел в Риме, столько знакомых, которых надо повидать…
– Вовсе нет, – ответил Джек, пожимая руку Холта. Американец был в строгом атласном пиджаке, явно сшитом в Риме, а миссис Холт была единственной из женщин, кто надел вечернее платье. Девичье, нежно-голубое, оно подходило к ее голосу; на плечах миссис Холт лежала легкая узорчатая шаль. Она постоянно поправляла ее руками.
– Я тут почти никого не знаю, – сказал Джек. – Кстати, Сэм, насчет нашей вчерашней беседы…
– Да, – отозвался Холт, бросив испуганный взгляд на жену. – Если это сложно…
– Я говорил с одним человеком из консульства, – продолжил Джек. – С мистером Керном. Вам надо зайти к нему. Он, кажется, может чем-то помочь.
Холт просиял.
– Вы весьма любезны, Джек, – сказал он. – Так быстро сделали это.
– Ему требуются кое-какие сведения, – сказал Джек, не желая вдаваться в подробности. – По-моему, будет лучше, если теперь вы сами побеседуете с ним.
– Конечно, конечно, – согласился Холт. – Это о ребенке, – пояснил он жене.
– У них такие грустные глаза, – сказала миссис Холт, и ее собственные глаза увлажнились. – Они поразительно вежливые. У меня просто сердце разрывается, когда я гляжу на них. После последнего визита я не могла уснуть всю ночь. Несчастные печальные маленькие леди и джентльмены в ужасных черных одеждах. Мне хотелось взять их всех к себе.
– Джек, – сказал Холт, – хочу спросить вас – вы всю жизнь собираетесь оставаться на государственной службе?
– Ну, – удивленно произнес Джек, – я не задумывался на сей счет. Я не прикован цепями, если вы имеете в виду это…
Я вот о чем подумал, – сказал Холт. – Если бы вам сделали выгодное, очень выгодное предложение, вы не отвергли бы его с ходу?
– Наверно, нет, – ответил Джек, подумав, не собирается ли Холт пригласить его в свою фирму после часовой беседы в клубе и короткой прогулки вдоль Тибра. – Я свободен, как и всякий другой человек. Честно говоря, я не думал на эту тему. Ничего исключительно заманчивого последние десять лет мне не подворачивалось.
– Отлично, – четко произнес Холт, словно они только что уже скрепили договоренность рукопожатием. – Рад это слышать.
– Я хочу вам кое-что сказать, Джек, – произнесла миссис Холт. – Когда мы вернулись из клуба домой, Сэм сказал: «Этот молодой человек мне симпатичен. В нем есть какая-то надежность. Он не похож на прочих американцев, много лет проживших за границей, легкомысленных, развязных и циничных».
Она улыбнулась Джеку, официально наградив его расположением мужа.
– Ну, – серьезно сказал Джек, – это приятно слышать. Особенно про молодого человека.
– Не знаю, сколько вам лет, Джек, – сказала миссис Холт, – но выглядите вы очень молодо.
– Спасибо, Берга, – произнес Джек, подумав: «Не попросить ли ее поговорить обо мне с Брезачем?»
– Мы всегда рады видеть вас у себя, – сказал Холт. – Вы знаете, где мы живем. Вы здесь всегда желанный гость. К тому же, – он с гордостью обвел взглядом всех, кто пил его спиртное, – вы сможете познакомиться здесь с замечательными людьми.
– Я приобретаю тут новый интеллектуальный опыт, – заметила миссис Холт. – Я чувствую, как расширился мой кругозор с момента прибытия в Рим. Представляете, до этого вечера я никогда не видела настоящего живого композитора, сочиняющего современную музыку.
Они отплыли, излучая радушие, навстречу только что прибывшему сицилийскому писателю, который недавно выпустил книгу о войне; главным отрицательным героем ее был капитан американской армии.
– Джек…
Его плеча коснулся Деспьер.
– Я надеялся, что ты придешь сюда.
– Я не успел поздороваться с тобой, – сказал Джек, пожимая руку француза. – Пытался понять, кто я – круглоголовый вымирающий мыслитель или Генри Форд с плоским затылком.
Деспьер усмехнулся.
– Этот итальянец мне нравится. У него хотя бы есть теории. Ты удивишься, как часто я вижу нынче людей, которые не желают строить никаких теорий.
– Да, кстати, – небрежным тоном произнес Джек, – я тут встретил парня, который отрекомендовался твоим другом. Его фамилия Брезач.
– Брезач?
Деспьер сдвинул брови, напрягая память. Потом убрал со лба прядь волос.
– Моим другом?
Так он представился, – невозмутимо произнес Джек.
– Что ему от тебя понадобилось?
Ничего, – соврал Джек. – Случайное знакомство.
– Будь с ним осторожен, – предупредил Деспьер. – Однажды он пытался покончить с собой в чужой ванной. Он очень вспыльчив. На моих глазах он как-то залепил пощечину Веронике в ресторане, когда она улыбнулась кому-то из старых приятелей.
А как она отреагировала на его поступок? – спросил Джек, не веря Деспьеру.